МУСЯ И САНТЕХНИК.

У меня есть приятельница Муся, у которой шестеро детей. Старшему — четырнадцать, младшему — три, остальные распределены равномерно в этом промежутке. Экспериментальным путем Муся вывела, что рожать детей ей легко, а воспитывать — сложно. Поэтому она их и не воспитывает, бережет себя. Максимум — швырнет чашку в стену, да и то больше души для, а не увещевания ради. Из всех живых существ, появлявшихся в их квартире, с сохранной психикой остался только джунгарский хомяк. И тот лишь по той причине, что успел удрать раньше, чем его посадили в банку. С тех пор его слышали иногда, но не видели (из чего я делаю вывод, что все вранье про скудный ум хомяков). Неделю назад к Мусе пришел сантехник устанавливать новый унитаз. Прежде мне казалось, что сантехники — морально устойчивые люди. Помнится, однажды у нас дома в два часа ночи унитаз забулькал, а потом пошел извергаться что твой Эйяфлатлайокудль и примерно с такими же последствиями в масштабах одной семьи. Полчаса спустя по вызову пришел бородатый сантехник и застал нас с мужем, похожих на двух ополоумевших птичек, перепачканных в нефти: то же мучительное непонимание во взгляде — за что?! — и предчувствие ужасной близкой гибели. Сантехник оглядел нас, пряча лукавую улыбку в бороду, и сообщил, что гавно — к деньгам. — Это только во сне! — взвилась я. Мне не хотелось никаких денег, мне ничего не хотелось — только чтобы меня по-человечески захоронили в земле, а не в нечистотах. Но сантехнику было не привыкать иметь дело с буйными пациентами. С той же кроткой улыбкой он сказал то, что вышибло из меня способность к возражениям. — Так вы представьте, что спите, — ласково посоветовал он. И пошел бороться с потоками фекалий, насвистывая «Александра, Александра, этот город наш с тобою». Так о Мусе. Их сантехника встретили дети и помогли ему дотащить новый унитаз до ванной комнаты. Они пошли с ним и копошились вокруг, пока он возился, снимая старый. Сантехник притащил новый унитаз в Мусину квартиру на своем горбу и очень переживал, как бы его не разбили. — Это все ваши дети? — угрюмо спросил он, когда Муся заглянула в ванную. — А вы хотите кого-то взять взаймы? — обрадовалась Муся. Сантехник пробурчал что-то неразборчивое, и Муся упорхнула. А дети остались. Кто-то пел песенки, чтобы ему не было скучно, кто-то висел на бачке, а двое подрались из-за его разводного ключа. Сантехник чувствовал себя хуже, чем Маугли, попавший к бандерлогам. Он попытался их выгнать, но невоспитанные дети отказались уйти. И тогда он призвал на помощь педагогику. Достал какую-то блестящую металлическую фиговину, показал детям и сказал, ухмыляясь: — Кто первый покинет туалет, тому подарю эту штуку. Ну, дальше можно не рассказывать. Шестеро детей ломанулись наружу и расколотили новый унитаз, стоявший у стены. Больше всего мне понравилась реакция Муси. Придя на грохот и найдя побагровевшего сантехника над фаянсовыми останками, она укоризненно заметила: — Мне до сих пор удавалось ограничиваться чашками. — Мужественный человек, — восхищенно рассказывала мне Муся вчера. — Представь, унитаз он нам все-таки поставил.

—

Только предупредил: никаких детей, пока он работает. Хотел прийти в себя, бедненький! И что ты думаешь? Когда он снял наш несчастный толчок, на него откуда-то выскочил джунгарский хомяк. Мне представился сантехник, трясущимися руками снимающий унитаз, и красноглазый хомяк, пираньей выпрыгивающий на него из жерла трубы. — И что с ним стало? — сочувственно спросила я. — Помер с перепугу, — небрежно сказала Муся. — Дети устроили ему пышные похороны под каштаном. Прошло несколько секунд моего остолбенелого молчания, прежде чем я поняла, что она о хомяке. — А сантехник? — Когда уходил, смеялся, — неопределенно ответила Муся. Я не рискнула уточнять, был ли то смех душевно здорового человека, или тень безумия коснулась сантехника мягкой хомячьей лапкой. У Муси день рождения через неделю, мне предстоит провести в их квартире не меньше трех часов. Если что — устройте мне пышные похороны под каштаном.

© eilin_o_connor