Юлия Рощина, словенский режиссёр с русскою душой

         Живу за границей уже пять лет, и зрение уже как-то быстро выхватывает из рекламных объявлений русские фамилии. Так еще месяц назад мой взор остановился на знакомых названиях в плакате с рекламными объявлениями: Барон Мюнхгаузен и фамилия режиссёра —  Юлия Рощина. У меня уже был опыт написания статей о словенском театре, так была написана статья о Борисе Путята, русском эмигранте, актёре и режиссёре, оказавшем огромное влияние на становление Люблянского драматического театра. Барон Мюнхгаузен—один из самых моих любимых советских фильмов. Эта та теплая частичка Родины, которая всегда со мной. 

Юлия Рощина, словенский режиссёр с русскою душой

Изнемогая от любопытства и испытывая боязнь разочарования, я поехал посмотреть спектакль на другой конец Словении, в Novo Gorico. Моему восхищению не было предела. Я смеялся вместе с залом над искромётным юмором, крылатыми фразами Григория Горина на словенском языке. Знакомые образы персонажей, талантливая и искренняя игра актёров делали спектакль для меня прекрасным путешествием не только в далёкое и доброе прошлое, но и погружали в размышление о настоящем времени.

Найти контакты любого русскоязычного человека в маленькой Словении дело не простое, а очень простое. Я обратился к Юлии Рощиной с предложением взять интервью и написать статью, и встреча была согласована в кратчайшие сроки.

Встретившись в кафе на набережной Копра мне посчастливилось узнать, как говорится из первых уст, историю Юлии Рощиной, одного из самых молодых и успешных словенских театральных режиссеров.

Юлия, расскажите, как Ваша семья оказалась в Словении?

—  Я родилась в Москве, и мы с мамой в начале 90-х годов переехали в Словению, когда мне было восемь лет. Мама вышла замуж, и мы начали новую жизнь. Папа остался в Москве, и было очень тяжело перенести разлуку. Я хорошо помню это время, я тогда замкнулась в себе, и лишь чтение книг давало мне возможность взглянуть на окружающий мир.  Ещё тяжелее финансово и морально стало после 1997 года, когда мы с мамой стали жить одни.

Ваш путь до режиссёра словенского театра?

— Мама очень любила и любит театральное искусство. Из московских детских впечатлений самые сильные — это совместные просмотры с мамой спектаклей в кукольном театре, балетных постановок и цирковых представлений.  Ещё я занималась балетом.

Но этот театральный мир умер для меня в тот момент, когда переехали сюда, и возродился тогда, когда открылся театр в 2000 году в Копре.  Уже обучаясь в гимназии, я подрабатывала в театре, продавала билеты и помогала зрителям.   После гимназии, как и большинство моих друзей и одноклассников, пошла учиться в Приморский туристический Университет в Портороже. Но поняла, что это не моё. Мама мне доверяла и знала, что я человек ответственный. Как и многие козероги. / Юлия смеется /.

В 2005 году поступила в Академию театра, радио, кино и телевидения. Я была старше всех на курсе и это хорошо. Один, два года разницы для того, чтобы руководить актёрами. Мы занимались вместе с актёрами, у нас на курсе не было разделения. Если один режиссёр ставит спектакль и не хватает актёров, то все студенты режиссёрского курса работают на сцене. Это очень важно: почувствовать себя на театральных подмостках.  В 2009 успешно закончила Академию.

Кого Вы считаете своим театральным учителем?

— Очень благодарна судьбе, что попала на курс Эрнея Лоренци / Jernej Lorenсi /.  Он самый успешный режиссёр в Словении, его постановки многократно завоёвывали награды на европейских театральных конкурсах. Он прежде всего талантливый театральный импровизатор, принимает спонтанные решения, много испытывает, даёт возможность актёру проявить себя, почувствовать роль, разбудить свои чувства.

Какие чувства остались к России?

— У меня к России большая теплота и добрые воспоминания детства, связанные, прежде всего, с   прошлой жизнью.

Есть ли профессиональное общение с театральным миром России?

— Моё большое желание: сотрудничества с российскими театрами. Плодотворной была совместная работа с Анной Викторовой из Санкт-Петербурга.

 Какие свои театральные постановки Вы бы выделили, считаете их наиболее удачными?

— Конечно, каждый свой проект дорог по-своему.  Прежде всего, «Мадам Бовари» в театре Новой Горицы (Novе Goricе), его до сих пор играют. За него я получила награду как молодой режиссёр. Это была моя профессиональная ракета, она уже меня понесла /Юлия смеётся/. Потом детский спектакль «Петер Пэн», тоже очень успешен, опера Моцарта «Свадьба Фигаро» поставлена  в театре Любляны. Я бы ещё выделила драму «Онегин».

Именно при постановке этого спектакля я почувствовала притяжение к русской классике, появилось желание таким образом связать Россию и Словению на театральных подмостках и, конечно, спектакль «Барон Мюнхгаузен», текст которого прекрасно написан, а перевод на словенский делал Борут Крашевец. /Borut Kraševec/. Лучший на сегодня литературный переводчик с русского на словенский язык. Чутко понимающий и разбирающийся в нюансах русского юмора и иносказаний.

Что можете сказать о словенском современном театре?  

— Словенский театр известен в Европе, часто коллективы словенских театров получают первые места на театральных конкурсах. Театры есть во всех крупных городах: Любляна, Марибор, Птуй, Целье, Копер, Ново Горица, Крань, Ново Место, итальянский Триест. Много самодеятельных театральных трупп.

Конечно, большинство зрителей не любит тяжёлых драматических пьес. Предпочтение отдаётся таким направлениям как мюзикл, комедия, сказки для взрослых. Но даже через комический фильтр можно передать серьёзные темы.

Существует ли цензура театральных постановок, политкорректность?

—  Ни разу об этом не слышала. Директора театров посылают в Министерство описание премьер спектаклей и всё, больше никто в творческий процесс не вмешивается.  В Любляне Младинский театр ставит очень острые, критикующие власть спектакли, современные пародии. Все понимают, что есть свобода слова и свобода выражений своих мнений.

Как проходила подготовка спектакля «Барон Мюнхгаузен»? Какое влияние оказал фильм Захарова?

— Я специально не смотрела театральные постановки других театров этой пьесы Григория Горина. Если не видишь, то легче самому создать свои образы. Но фильм, конечно, смотрели, хотя некоторые актёры были против. Смотрели вместе с актёрским составом, разбирали некоторые сцены для более глубокого понимания. Русский юмор был не всегда понятен.

Я посмотрел спектакль и считаю, что удачное копирование некоторых образов из фильма делает спектакль для русского зрителя близким и понятным. 

— Многие актёры сразу почувствовали внутреннею энергетику, динамику, образы. Но и были те, кто не понимал как воплотить   на сцене замысел режиссёра.

В первом акте на сцене много реквизита. Сценические костюмы к спектаклю специально сшиты по эскизам 18 века.

Замысел второго акта долго рождался и вынашивался на репетициях.

Актёры показали жизненный реализм пьесы, практически отсутствуют предметы и сценические элементы, а актёры играют в современных фраках.

Вы придумали новый персонаж, я его назвал про себя Паваротти?

/ Юлия улыбается/. Мы тоже про себя его так называли. Идея пришла спонтанно на репетициях. Решили объединить функции слуги и командира в роли одного актёра. Актёр, еще молодой человек, учится в средней школе и только собирается поступать в Академию театра. Послушали как он играет на пианино и поёт. На мой взгляд, он удачно вошёл в роль и сделал её запоминающейся.

Я люблю вытягивать из актёра таланты, дать ему почувствовать свой творческий потенциал.

Вы жёсткий режиссёр?

Не знаю. Наверное, я хочу, чтобы человек, актёр не переигрывал, хочу искренности. Буду его как лук чистить, чтобы найти его самого.

Расскажите о своих будущих творческих проектах?  

Я сейчас нахожусь в такой точке жизни, когда думаю, как дальше. Есть ощущение, что заканчивается какой-то период жизни и начинается новый. И в этом новом периоде появилось желание двигаться в другом направлении.  Мне бывает тесновато в словенском театральном мире. И когда Барон Мюнхгаузен говорит, что улетает, для меня это символично. Я в данный момент ещё не знаю, что это означает. Мне хочется работать в словенском театре, но есть желание  большего.

Поэтому мне надо открыть окно возможностей. Понимаете, жизнь никогда не позволяла мне оставаться в зоне комфорта. Человек внутренне ищет защиту, комфорт, тёплое место. По природе это нормально. Но есть другая реальность, другой дух, который хочет выйти из комфорта. Я ищу гармоничное взаимодействие между двумя этими своими частями.

А Вы, Юлия, бунтарь в душе.  Это, наверное, больше русское, чем словенское?

Конечно, это имеет русское происхождение, это записано в моих генах.

Не знаю, как сказать по-русски, выразиться правильно.  Pustolovski duh, когда ты идёшь навстречу ситуациям, которые ты ещё не знаешь и преодолеваешь страх перед неизвестным.