Токарева Надежда Владимировна — Русская скрипачка в сердце Словении.

«… твой бог говорит с тобой языком твоего инструмента.»

                                                                     Никколо Паганини

Токарева Надежда Владимировна

Моё музыкальное будущее было предопределено с самого раннего детства, ведь я дочь профессионального музыканта города Пензы, там прошло моё детство. Когда мне исполнилось три года, папа подарил мне пианино, таким образом я начала серьёзно заниматься музыкой. А потом, немного позже, я увидела по телевизору выступление симфонического оркестра и влюбилась в скрипку с первых звуков и первого взгляда, что-то, видимо перевернулось во мне в тот момент, а ведь была совсем ребёнком… Я тогда поставила условие родителям, что хочу играть только на скрипке.

   Подобрать инструмент – целая история, скрипки делаются по размерам и начинаются размеры от одной восьмой (восьмушки). Старый мастер, делавший тогда скрипки в нашем городе, создал для меня необычный инструмент, скрипка была меньше восьмушки – одна шестнадцатая. Мечта начала осуществляться…

Пенза 1984 год

Музыкальная школа дала мне старт в профессиональную музыку, и я закончила музыкальную школу по двум специальностям: класс скрипки и класс фортепиано. Затем, в музыкальном училище, я продолжила обучение на скрипке и успешно закончила курс экстерном. Я первая из скрипачей за всю историю Пензенского музыкального училища, а оно насчитывает более 130 лет своего существования и является одним из самых старых в России, поступила в Московскую Консерваторию.

Наше училище было создано немногим позже после открытия в 1862 году Консерватории в Санкт – Петербурге. Это было отделение Российского музыкального общества и при нём музыкальный класс; затем общество реформировалось в музыкальную школу, позже в среднее учебное заведение, в разные времена оно называлось по-разному, сейчас называется «колледж».

Пенза 1995 год.

Фортепиано осталось в моей жизни только для удовольствия или для помощи ученикам в классе, когда нет рядом концертмейстера-пианиста. Однажды пришлось сидеть в жюри конкурса и судить, наряду с остальными конкурсантами, пианистов тоже – школьная база снова пригодилась.

   Моё детство было нелёгким: занятия под присмотром папы-профессионала и строгих педагогов, долгие репетиции, уроки и выступления занимали всё моё время без остатка. Никогда не добьёшься желаемых результатов, если не будешь долго и много трудиться, если не полюбишь труд, не полюбишь сам процесс обучения. Что говорить, одному ребёнку, без правильного и мудрого наставника трудно преодолеть это препятствие и научиться любить тяжелый труд.

Мне повезло, в училище у меня была именно такая наставница, замечательный педагог – она сейчас совсем старенькая – Людмила Семёновна Ромадина, заслуженный работник культуры Российской Федерации с педагогическим стажем более 55 лет. Она работала с учениками до самой старости и более 20 лет заведовала отделом. Людмила Семёновна – легендарная личность нашего города. Мне сейчас трудно представить мою музыкальную карьеру без Людмилы Семёновны.

[listdom id=»34164″]

С Л. С. Ромадиной.

Дальше была Московская Консерватория и класс народного артиста РСФСР Эдуарда Давидовича Грача. На тот момент он был ведущим профессором в самом расцвете своей педагогической деятельности. Преподавать он начал довольно поздно, после 60 лет, долго вёл сольную концертную деятельность. Это мечта любого исполнителя – всю жизнь играешь, а потом, когда ты уже в почтенном возрасте, в солидном учреждении, таком как Консерватория, преподаёшь –  идеальный вариант. Мне опять повезло, Эдуард Давидович был лучшим преподавателем на тот момент, у него был огромный класс.

Это очень известный профессор и заведующий кафедрой. Попала я к нему необычным образом — почти смешная история, похожая на историю Фроси Бурлаковой. После прослушивания перед экзаменом мне стало понятно, что хочу я именно к Грачу, я и написала заявление, не договорившись с ним заранее, а он великодушно принял меня с мыслью, что берёт временно и выгнать меня всегда успеет. Получилось так, что именно у него я закончила Консерваторию, аспирантуру, потом была у него ассистентом, работала на кафедре, короче была его правой рукой целых 14 лет. Так заведено в музыкальной среде — профессор сам выбирает студентов, тех, кого хочет оставить при себе на преподавательскую деятельность.

С 4-го курса Консерватории я была солисткой Московской филармонии, тогда же и начала сольную деятельность, но Эдуард Давидович настаивал на том, чтобы я уделила внимание педагогике, хотя на тот момент совершенно этого делать не хотела, считала, что это будет отнимать много времени, да и возиться со студентами особого желания не было.

Официально я стала ассистентом, будучи на втором курсе аспирантуры. Через три года Э. Д. Грач вынес мою кандидатуру на голосование кафедры по поводу того, чтобы я получила свой класс. Я его получила и стала официальным преподавателем, через короткий промежуток времени проскочила через все служебные лестницы и в таком сокращенном варианте стала доцентом.

С Э.Д. Грачом 1998 год.

[listdom id=»34164″]

Но не всё так удачно в жизни складывалось, у меня всегда были проблемы с жильём в Москве, я жила в консерваторском общежитии много лет. Но сами понимаете, это не те условия, которые нужны солисту-инструменталисту.  Я хотела играть, заниматься своим любимым делом, ведь у меня диплом высшей сольной квалификации. Такой солист может исполнять любое произведение абсолютно самостоятельно на любой сцене, в любом составе.

В советское время «институт солистов» в России существовал официально, но в Европе и в Словении в частности, не существует такой специальности «солист» (не надо путать с солистом оркестра). У солиста другой репертуар, другие гонорары – всё другое совершенно. Если ты солист, то по европейским меркам у тебя должен быть менеджер, который тебя «продаёт», ищет тебе работу. В России, в тоже время, есть официальные рабочие места и, как бы высшее достижение – это быть солистом именно Московской филармонии.

И при таком статусе в Московской филармонии минимальная зарплата тогда был смешная – три тысячи рублей. Это фиксированная зарплата, а если концерты, то филармония за каждый концерт доплачивала деньги. В Консерватории тоже была официальная зарплата и ещё «Президентский Грант» (так у нас называлось) – это фиксированная сумма, которая выдаётся какому-нибудь институту, руководитель этой организации сам распределяет эту сумму по своему усмотрению. Это очень индивидуально. Поэтому получалось, что ни там, ни там зарплаты нормальной нет — один престиж. По факту нужно постоянно что-то себе искать, постоянно ездить…

Так обычно все и живут. Получается, если у тебя статус преподавателя Московской Консерватории, то можешь рассчитывать, что тебя будут приглашать на открытые уроки, сидеть в жюри конкурсов; если ты солист, то тебя приглашают в абонементы разных городов и стран выступать с оркестрами, играть камерную музыку или сольные концерты. И это нормальная практика. Но при этом считаю, что ненормально получать такую маленькую зарплату в таком серьёзном и лучшем музыкальном заведении страны. Это ненормально. Здесь, в Европе, солисты работают на себя, что предполагает особые условия и графика, и оплаты выступлений.

У меня не было своего жилья в Москве, мне катастрофически не хватало средств постоянно. Всё, на что я могла рассчитывать — общежитие с общей кухней, мне это категорически не подходило. Вопрос мог бы быть решен в период моей учёбы в Пензе, когда я занимала различные призовые места для города, когда я стала Лауреатом конкурса, и это было целое событие для всех (до меня никто подобных вершин не достигал).

Городская администрация не выделила мне жильё, а ведь город не такой большой, чтобы не решить эту проблему… Мэр щедро награждал в то время спортсменов, дарил им квартиры, раздавал ключи, он очень уважал призёров в спортивных достижениях, но деятелей культуры обходили стороной.

   Первый конкурс я выиграла в Пензе, потом в Астрахани, зональный конкурс, который устраивала Консерватория. Это была моя первая самостоятельная поездка без родителей в 14 лет (1993 год), я ездила в составе большой делегации из 10 человек — 5 педагогов и 5 студентов – и была «подготовишкой», но играла я со вторым курсом училища и в итоге завоевала Гран-при. Об Астрахани у меня остались очень тёплые воспоминания: помню, как после конкурса у нас был свободный день, и мы пошли в Большие Сады (это главный рыбный рынок Астрахани), купили мешок воблы, очень вкусного сома холодного копчения и сазанов.

Из них Людмила Семёновна сварила уху, и мы устроили праздничный ужин. Было чем гордиться, ведь я получила Гран-при и ещё трое студентов из нашей делегации получили первые премии. Естественно, мы собрались отпраздновать наши достижения в дружеском кругу. Но не обошлось без сюрприза — наш пианист, открывая шампанское, выстрелил пробкой в лампочку и все осколки посыпались прямо в свежесваренную уху. Был шок! Но уху мы всё-таки попробовали, наша преподавательница процедила её через марлю, ведь она так старалась, готовила. Такой вкусной рыбы в Пензе мы никогда не пробовали!

  После Астрахани был Всероссийский конкурс в Нижнем Новгороде, там я стала дипломантом, потом была Вологда и международный конкурс имени Гаврилина, там я получила первую премию. И в Вологде было тоже забавно: первую премию уже заранее распределили одной девочке-протеже председателя жюри, а тут вдруг мы такие нарисовались ниоткуда, все такие талантливые. Пришлось делить первую и вторую премии, да и денежное вознаграждение, между нами двумя. Мне дали Диплом «Лауреата первой-второй премии», то есть двух сразу.

Потом, на третьем курсе училища я стала догонять четвёртый. В России тогда было такое мероприятие, называлось Музыкальная Академия «Новое передвижничество» и проводилось по городам России. В течение месяца, каждый день в определённый город приезжали разные известные музыканты, профессора, давали концерты и мастер-классы. У нас в городе был председатель Музыкального общества, ныне покойный уже Дмитрий Михайлович Трубецкой, один из потомков Трубецких – изумительный человек. Обычно он приглашал известных людей, пользуясь знакомствами и связями с друзьями, так как учился в Петербурге.

В тот раз он постарался и каким-то образом устроил так, что эта Академия прошла и в нашем городе. Так вот, в октябре месяце приехал очень известный скрипач Валентин Жук – сейчас он совсем старенький, живёт в Нидерландах – Дмитрий Михайлович чудесным образом разыскал его и пригласил. Валентин Исаакович давал мастер-класс, я ему играла, после чего Жук пригласил меня в Амстердам на учебу. Но в тот момент я не могла лететь туда из Пензы, наши возможности этого не позволяли. Это был очень важный момент, поскольку тогда, я считаю, была дана соответствующая оценка моему уровню, благодаря которой я отважилась поехать в Москву.

Не к Жуку, а к Грачу. Не знаю, как бы развивались события, если бы я уехала в Нидерланды, наверное, была бы звезда мирового уровня. С другой стороны, без моих педагогов в училище и консерватории, я никогда не достигла бы такого мастерства. Все эти концертные навыки, педагогический опыт из первых рук лучших педагогов страны – всё это много мне дало, без преувеличения. Я имела педагогическую практику в классах Консерватории, и это дорогого стоит, не каждому так повезёт. Что говорить, база внушительная.

После первого курса я выиграла два международных конкурса, вернее получила премию на международном конкурсе в Германии, потом получила Гран-при на международном конкурсе в Якутске – там есть спецшкола Республики Саха Якутия, находится в шестидесяти километрах от Якутска и у них есть свой коттеджный посёлок со своим концертным залом и своей инфраструктурой – впечатляет. Вокруг степь, в середине коттеджный посёлок канадского типа, дети живут в этих коттеджах и ходят в учебные классы в концертный зал. Колоссально!

Продолжение следует …