Великая поэтесса, незаурядная личность – Марина Ивановна Цветаева.

Вот и наступил октябрь, осень в самом разгаре. В этом месяце 124 года назад родилась великая поэтесса, незаурядная личность – Марина Ивановна Цветаева.

Кто создан из камня, кто создан из глины,-

 

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело — измена, мне имя — Марина,

Я — бренная пена морская.

Реклама

 

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья,
Я родилась.

Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.

Родилась в она, как сейчас сказали бы, в благополучной семье. Родители были известными людьми в Москве: отец – историк, филолог, основатель Музея изящных искусств им. Пушкина, мать – талантливая пианистка, ученица Рубинштейна. Родители дали всем детям хорошее воспитание, Марина и её сестра Анастасия получили в детстве столько любви и заботы, сколько даётся не каждому ребёнку. Однако, мать рано умерла, в 38 лет от чахотки, девочки были ещё совсем не приспособленными к жизни…

Тут и начались для Марины первые тяжелые испытания свободой. Пылкая юношеская влюблённость закончилась свадьбой и рождением дочери Ариадны, хотя и сама Марина ещё была совсем юна; выйти замуж тогда, когда тебе еле исполнилось восемнадцать – серьёзный жизненный поворот. Она пронесёт свой брачный обет сквозь неистовые муки и разочарования, не бросит и не предаст…

Я с вызовом ношу его кольцо!
— Да, в Вечности — жена, не на бумаге.

Тогда она была вполне счастлива со своим Сергеем Эфроном, она ещё не знала, что впереди всё самое страшное.

Я счастлива жить образцово и просто:
Как солнце – как маятник – как календарь.
Быть светской пустынницей стройного роста,
Премудрой – как всякая Божия тварь.

В будущим её ожидало множество страданий, слёз и потерь: война, холод и голод, отъезд мужа на фронт, смерть младшей дочери Ирины (так и не смогла этого пережить, хоть и убеждала себя, что ни в чём не виновата).
Единственное, что ей тогда помогало выжить, перед эмиграцией, – это стихи. Создавая бессмертные строчки, она забывала себя, не могла не писать, не могла не жить образами.

Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
— Нечитанным стихам! —
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.

В её стихах никто не нуждался. Ей казалось, что в Европе, там, где «пристанище» соратников и друзей по несчастью, она будет востребована, сможет реализовать себя. Потом была эмиграция, воссоединение с мужем, оказавшимся после войны в Германии. Они с Ариадной сначала жили в Берлине, потом в Праге, а затем в Париже. Жизнь Марины становилась всё тяжелее, несмотря на то, что рядом был муж и дочь. Голод и нужда добрались до них и здесь в Европе.

Но вскоре родился сын Георгий, и она получила очередную дозу любви для создания своих стихов. О рождении Георгия (Мура) много ходит сплетен, и, до сих пор, считается, что он сын Марины от другого мужчины, не от мужа. О её любовных похождениях в то время судачила вся русская эмиграция, не понимая, что для своих стихов она должна была получать энергию постоянно. Она нуждалась в любви и ласке как огонь, в который всё время нужно подбрасывать дрова.

Птица феникс — я, только в огне пою!

Поддержите высокую жизнь мою!

Высоко горю и горю дотла!

И да будет вам ночь — светла!

Марину убивал быт. Она не была приспособлена к тяжелой работе. Здесь, чтобы жить и писать, нужно было самой топить печь, добывать керосин, носить дрова и воду, стряпать, стирать – всё это «отнимало» её у стихов, не давало вдохновению вырваться наружу. Она цеплялась за любую возможность напечататься, выступить в эмигрантских кругах. Она читала свои стихи охотно, всем без исключения, в надежде быть услышанной. Но её не только не слышали, её избегали, отказывали в приёмах, судачили и насмехались. Русская диаспора в Париже открыто презирала Сергея Эфрона, считалось, что он «стукач» и имеет отношение ко всем громким арестам в Европе. Он действительно имел некоторое отношение к службам «пасущим» эмигрантов, но не на столько, на сколько ему приписывают.

В эмигрантских кругах мало что меняется со временем, все испытывают нужду, в той или иной степени. Но люди всегда на чужбине держатся вместе, стараются помочь. Не хотели помогать только Цветаевой… Может быть поэтому, устав от бесконечного неуважения и каждодневного марафона за деньгами, решил уехать на родину Сергей, а за ним и Ариадна. Марина тщетно пыталась их остановить, как чувствовала, что это погубит всех… Потом следом поехала за ними, так как никому не была нужна во Франции, терять было нечего. Сын мечтал о России, это и было последней каплей, после которой она решилась на отъезд. Марина понимала, что едет на «заклание», что ей не выжить в Москве, что начать всё заново у неё нет сил и желания. Но ради сына нужно было постараться. Она честно старалась…

Горечь! Горечь! Вечный привкус

На губах твоих, о страсть!

Горечь! Горечь! Вечный искус –

Окончательнее пасть…

Она чувствовала, она пророчествовала, она кричала, но никто её никогда не слышал, никто никогда не воспринимал её всерьёз… Только теперь, когда прошло больше ста лет со дня её рождения и её стихам, как драгоценным винам, наступает черёд.

Марина Цветаева 1912

Пляшущим шагом прошла по земле!- Неба дочь!
С полным передником роз!- Ни ростка не наруша!
Знаю, умру на заре!- Ястребиную ночь
Бог не пошлет по мою лебединую душу!

Калинина Мария.